Наиболее полный и современный справочник по существующему международному арсеналу понятий в области символики, эмблематики и геральдики содержит толкование около 470 терминов, в том числе знаков, не имеющих геральдического значения, но широко применяемых в международной практике (моны, тамги и тавро, клейма племенных союзов и т. д.). Дает информацию о всех знаках, независимо от их политической принадлежности, не исключая и не упрощая состава символики христианской и мусульманской, революционной и мистической, масонской и социалистической, славянской и библейско-иудаистской. Автор рассказывает об их происхождении, истории, политическом развитии и эволюции, а также дает некоторые теоретические и обобщающие сведения о том, что представляют собой символы и эмблемы в системе исторических знаний, как они применяются и соотносятся.

В книге представлены основные течения и направления идейной борьбы ранней эпохи российского Просвещения. Большое место уделяется взглядам Ф. Проко- повича, С. Яворского, М. Ломоносова, Г. Сковороды, А. Радищева; дается представление о сектантской, анонимной и переводной литературе, а также о воззрениях масонов, спиритуалистов и мистиков XVIH в.

В книге известного литературоведа и историка Б.Ф.Егорова впервые для широкого читателя подробно и популярно раскрывается жизненный путь одного из сложнейших деятелей русской культуры Аполлона Александровича Григорьева (1822-1864), замечательного поэта, прозаика, литературного и театрального критика, публициста. Широко известный лишь своими `цыганскими` песнями (`О, говори хоть ты со мной...` и `Две гитары, зазвенев...`), он был еще выдающимся критиком середины XIX века (Тургенев сравнивал его с Белинским), автором интереснейших воспоминаний, талантливым очеркистом. Человек неуемных страстей, он не знал меры в любви, в дружбе, в алкоголе, часто впадал в идеологические крайности (был масоном, революционером, консерватором, славянофилом, `почвенником`), честно потом отказывался от `экстремизма`. По противоречиям жизни и творчества Григорьев может сравниться с Н.С.Лесковым и В.В.Розановым.

Петр Яковлевич Чаадаев (1794 - 1856) русский мыслитель и публицист. Родился в дворянской семье. Участник Отечественной войны 1812 и заграничных походов 1813-14. C 1816 член масонской ложи "Соединённых друзей" (вместе с А. С. Грибоедовым, П. И. Пестелем, С. П. Волконским, М. И. Муравьевым-Апостолом).

В монографии немецкого историка, впервые выходящей в русском переводе, дается обзор и анализ различных теорий заговора, с конца XVIII века до середины XX века (от Великой Французской революции до национал-социализма) периодически возникавших в различных европейских странах (Франция, Италия, Англия, Германия, Россия). Выделены основные типы подобных теорий, в которых в зависимости от эпохи и общественной ситуации в роли заговорщиков могли выступать философы-просветители, иллюминаты, масоны, либералы, социалисты, евреи. Рассмотрена роль теорий заговора в генезисе консервативной христианской мысли и радикальных политических движений. Особую ценность представляет обширная библиография, включающая в себя редкие публикации на разных языках. Книга может быть адресована историкам, социологам, политологам, но имеет и несомненное социальное звучание.

Книга, написанная и самостоятельно изданная Мэнли Холлом в возрасте 28 лет, в которой он попытался соотнести между собой учения различных оккультных традиций. За пятьдесят лет со времени первого издания в 1928 году было продано более миллиона экземпляров книги. Книга носит документальный характер и затрагивает огромное количество тем: розенкрейцерство, Каббала, алхимия, криптология, Таро, пирамиды, Зодиак, пифагореизм, масонство, геммология, а также другие темы.

Эта книга - авторизованный перевод работы известного философа, востоковеда и писателя, профессора Школы востоковедения Лондонского университета Александра Пятигорского "Who's Afraid of Freemasons? Phenomenon of Freemasonry", вышедшей в 1997 году. В ней читатель найдет очерк истории британского и американского масонства, а также феноменологический анализ этого явления и структуралистский разбор масонского ритуала. Книга Александра Пятигорского не является ни апологетической, ни критической к объекту описания; это даже не столько история "вольных каменщиков", сколько анализ рефлексии как самих масонов, так и исторического изменения отношения к Братству.

Книга создана на основе уникальных архивных источников. Она содержит историю русских лож в XX столетии, описание масонских ритуалов, толкование специальных терминов, биографический словарь русских масонов. Особый интерес представляет раздел, в котором впервые приведены воспоминания и переписка ведущих политических деятелей России начала века, связанные с историей масонства. Остро и увлекательно написанная книга Нины Берберовой адресована не только специалистам-историкам, но и всем читателям, интересующимся этой темой.

Издание содержит документы, освещающие деятельность парамасонских организаций Петрограда/Ленинграда и Москвы на протяжении 20-30-х гг. XX века и вместе с тем выявляющие широкий спектр мистических групп и орденов этого времени. Публикацию открывают материалы скандального дела Б.В. Астромова-Кириченко и Г.О. Мебеса 1926 г., продолжением которого являются документы масонской части следственного дела "Русского Национального Союза" 1929-1930 гг., освещающие деятельность московской ложи "Garmonia". Завершают настоящую публикацию материалы агентурного дела "Мракобесы" 1940-1941 гг., подводящие своего рода итог деятельности различных духовных орденов и групп в советской России на протяжении предшествующих лет. Издание рассчитано на историков, философов, культурологов, политологов и всех тех, кто интересуется тайной историей советской России.

Могучая и великая Россия была уничтожена в 1917 году за считанные месяцы. История этой величайшей катастрофы до сих пор во многом загадочна, и вопросов здесь куда больше, чем ответов. Почему заурядный хлебный бунт перерос в революцию? Почему Николай II и его брат так легко отреклись от трона? Как случилось, что всего через восемь месяцев после «победы демократии» никто не хотел защищать ее «завоеваний», фактически без сопротивления позволив большевикам захватить власть? Кто стоял за кулисами всех этих трагических событий? Кто убил Российскую Империю? Масоны? Евреи? Германский Генеральный штаб? Или... Николай Стариков дает неожиданный, парадоксальный, шокирующий ответ на этот главный вопрос отечественной истории, неопровержимо доказывая свою версию

Те, кто совместными усилиями подводили Пушкина к дуэли, принадлежали к одной могущественной религиозно-политической организации. Это был "самоотверженный" труд целого коллектива единомышленников... Мегалиты, гигантские каменные сооружения "первобытных людей", образуют на поверхности планеты единую техническую систему, способную генерировать направленные потоки энергии... Масоны причастны не только к "жидомасонскому заговору", но и к созданию фашизма. Только эти масоны не имеют никакого отношения к масонству Суворова, Пушкина и Гёте. Это другое масонство... Главный замысел "Протоколов сионских мудрецов", оказывается, заключался в том, чтобы подорвать духовное могущество Римско-католической церкви. Почему мы этого не замечали?

Шестая книга архивных исследований «Терновый венец России» посвящена изучению самого загадочного документа XX века – Протоколов сионских мудрецов – обобщающего произведения иудейско-талмудической мысли, программы тайной войны против Христианской цивилизации. Автор прослеживает более чем 2500-летний путь развития идеологии Сионских протоколов, от возникновения Талмуда и расовой доктрины иудаизма до создания современных иудейско-масонских и сионистских организаций мирового господства, в частности Совета по международным отношениям, Трехсторонней комиссии, Бильдербергского клуба, Мирового Форума. В книге использованы ранее не публиковавшиеся материалы Бернского процесса и переписка его участников, подтверждающие, что показания свидетелей и экспертов, оспаривавших на суде подлинность Сионских протоколов, были фальсифицированы и заранее оплачены иудейскими организациями. Главными источниками архивных материалов для этой книги стали Государственный архив Российской Федерации, Центр хранения историко-документальной коллекции (бывший Особый архив СССР), архив Свято-Троицкого монастыря (Джорданвилль, США) и архив Гуверовского института (Станфорд, США). Книга снабжена уникальным словарем мировой закулисы.

Книга известного одесского историка Виктора Савченко посвящена теме, которая долгие годы замалчивалась - влиянию масонского движения на внутриполитические процессы в странах Восточной Европы, роль масонов в формировании архитектурного облика, культуры и элиты Одессы. Впервые Виктор Савченко осветил значительную роль масонства в основании и становлении Одессы. Книга разрушает миф о масонах как о «деструктивной секте дьяволопоклонников». Имена масонов, приводимые в книге, говорят сами за себя: Суворов, Кутузов, Дерибас, Ланжерон, Ришелье, Воронцов... С некоторыми спорными предположениями можно не согласиться, но они завораживают, будят мысли, обращают к аналогиям. Данная книга станет открытием для читателей, увлекающихся историей Одессы и не лишенных воображения. Автор никогда не принадлежал к масонскому ордену и, будучи независимым ученым, стремится к объективному осмыслению уникального и универсального феномена масонства. Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Що це, бульварний роман? Може й так, тим більше що й сам автор цього не заперечує. Адже в «Празькому цвинтарі» є змови, підземелля, повні трупів, кораблі, що злітають на повітря посеред виверження вулкана, вбиті абати, що воскресають кілька разів, нотаріуси з накладними бородами, сатанистки-істерички, які відправляють чорні меси, карбонарії й паризькі комунари, масони, фальшиві «Протоколи сіонських мудреців», і так далі й таке інше. Втім, у читача, що має гарну звичку думати, відразу ж виникає відчуття, що про все це він уже десь чув або читав. І це дійсно так. Крім капітана Симоніні, головного героя книжки, усі інші персонажі нового роману Умберто Еко існували насправді й робили саме те, що описане…

This book began as a series of essays on the way knowledge is constructed by different groups of people: masons, Polynesian navigators, malariologists, turbulence engineers and cartographers. Now the book is finished it seems to be a reflection on modernity and the problems we have in understanding it. This slightly odd effect of an unplanned outcome may be the common authorial sensation of the book having a voice of its own. But I suspect it illustrates the illusory nature of one of the core tenets of modernity—that the technoscientific knowledge, upon which the concept of modernity is based, epitomises planning, rationality and order. This book is in large part a reexamination of the supposed planned and rational character of technoscientific knowledge. Rather than being governed by logic and method, modernity’s drive for order conceals its messy, contingent, unplanned and arational character. If we wish to rethink the way we produce knowledge and the forms of knowledge we value, we need to recognise, even celebrate, its unplanned and messy nature. The book assumes that there is not just one universal form of knowledge (Western science), but a variety of knowledges. Moreover, a cross-cultural, comparative form of analysis is required to understand our own knowledge traditions. For this reason I consider examples from a variety of periods and cultures in order to explore the ways in which we are constituted as knowng subjects through the very processes of knowing that we construct. At the same time I think it is incumbent on me to examine the nature of the sociological stance that provides for such an analysis. In that reflexive sense my position could be characterised as postmodern, but I aim to break with the limitations of both the postmodern and the modern and argue for the transmodern—a way station at which some kind of synthesis of the two can be achieved, without the excesses of either.