This book appears after almost four decades of study, conferences, discussion, and publication. Over those years, students of “fascism,” as a subject of inquiry, have seen its “essence” change, in the judgments of scholars, from a movement of the “extreme right” into one that was neither of the “right” nor the “left.” We are now told that “Fascist ideology represented a synthesis of organic nationalism with the antimaterialist revision of Marxism.” From a political revolution entirely without any pretense of a rational belief system, we are now told, by those best informed, that “fascism’s ability to appeal to important intellectuals . . . underlines that it cannot be dismissed as . . . irrational. . . . [In] truth, fascism was an ideology just like the others.” Moreover, it has been acknowledged that “Fascism was possible only if based on genuine belief.” In effect, the study of Italian Fascism has delivered itself of significantly altered assessments over the past decades. Where, at one time, Fascism was simply dismissed as a phenomenon understood to be without intellectual substance, a right-wing excrescence that invoked violence and war, it is now more and more regularly understood to be a movement, and a regime, predicated on a reasonably well articulated belief system that engaged the rational commitment of many.

With chapters on theatre and opera, architecture and urban planning, the medieval revival and the rediscovery of the Etruscan and Roman past, The Politics of Culture in Liberal Italy analyzes Italians' changing relationship to their new nation state and the monarchy, the conflicts between the peninsula's ancient elites and the rising middle class, and the emergence of new belief systems and of scientific responses to the experience of modernity.

This is the absorbing story of a quixotic crusade by a group of Russian émigrés to take over the Soviet Union , dislodge its Communist rulers , and establish a fascist state there. Rich in irony , humor , and not a little pathos , The Russian Fascists provides the first full account of this small but dynamic element within the Russian emigration. Cast out by the Revolution and now powerless, these exiles tried to compensate for their political impotence by engaging in desperate fantasies . Eager to reestablish themselves in their homeland , they sought collaboration with anyone who catered to their illusions--Chinese warlords , Japanese generals , Nazi satraps and eventually , Josef Stalin.

The Spanish Civil War has gone down in history for the horrific violence that it generated. The climate of euphoria and hope that greeted the overthrow of the Spanish monarchy was utterly transformed just five years later by a cruel and destructive civil war. Here, Julián Casanova, one of Spain’s leading historians, offers a magisterial new account of this critical period in Spanish history. He exposes the ways in which the Republic brought into the open simmering tensions between Catholics and hardline anticlericalists, bosses and workers, Church and State, order and revolution. In 1936, these conflicts tipped over into the sacas, paseos and mass killings that are still assionately debated today. The book also explores the decisive role of the international instability of the 1930s in the duration and outcome of the conflict. Franco’s victory was in the end a victory for Hitler and Mussolini, and for dictatorship over democracy.

Who remembers, and how? Debates about the role of memory as history - and of literature as memory - have increasingly come to fascinate those interested in how we look at our pasts as a means for understanding the present. Women without a Past? brings together for the first time autobiographies written by seven women who experienced Nazism from different perspectives: Elfriede Brüning, Hilde Huppert, Greta Kuckhoff, Elisabeth Langgässer, Melita Maschmann, Inge Scholl, and Grete Weil. Their autobiographies provoke diverse and challenging answers to questions about who remembers what, when, where, how and on behalf of whom. This book foregrounds the positive political potential of re-reading well-known texts and seeking out reasons why others have been marginalized. It examines autobiography as a form of writing at the very centre of contemporary debates on the 'self', 'truth' and 'history'. Women without a Past? offers new insights into the politics of memory and autobiography, and will be of particular interest to researchers and students engaging with women's writing and memories of Nazism.

Темой этой книги служит история германского фашизма во второй мировой войне. Однако автор не ставит перед собой задачу написать политическую или военную историю гитлеровской Германии. Решить такую задачу вряд ли посильно одному исследователю, как бы старательно он ни подходил к делу. Автор попытался изложить вопрос в более узких рамках - под углом зрения характеристики деятельности в годы минувшей войны нацистского высшего военного руководства. Имеется в виду дать по возможности более полную характеристику политических, социальных, военных целей, которые преследовала нацистская военная верхушка во время второй мировой войны и которые воплощались в ее военных программах и планах; охарактеризовать присущие ей методы реализации этих планов, ее политический и военный авантюризм; рассказать читателю о том, как фашизм вступил на путь агрессии мирового масштаба и как он пришел к полной катастрофе.

Эта книга – пособие по выживанию на войне. ФСБ ведет против России войну. Этот враг подл, он скрывается и наносит удары по мирным, беззащитным людям. Воевать с ним также трудно, как с фашизмом. Но мы победили фашизм 60 лет назад и обязаны победить сегодня!

Все в этой книге – правда. Когда я рассказывал эпизоды этой истории разным людям, все в один голос утверждали, что я должен написать книгу. Но я ее давно пишу. Первый вариант, можно сказать, написан, когда мне было 14 лет. В толстую самодельную тетрадь я, в те времена голодный, судорожный мальчишка, по горячим следам записал все, что видел, слышал и знал о Бабьем Яре. Понятия не имел, зачем это делаю, но мне казалось, что так нужно. Чтобы ничего не забыть. Тетрадь эта называлась «Бабий Яр», и я прятал ее от посторонних глаз. После войны в Советском Союзе был разгул антисемитизма: кампания против так называемого «космополитизма», арестовывали еврейских врачей - "отравителей", а название «Бабий Яр» стало чуть ли не запретным. Однажды мою тетрадь нашла во время уборки мать, прочла, плакала над ней и посоветовала хранить. Она первая сказала, что когда-нибудь я должен написать книгу. Чем больше я жил на свете, тем больше убеждался, что обязан это сделать. Много раз я принимался писать обычный документальный роман, не имея, однако, никакой надежды, что он будет опубликован.

Герберт Тідеманн використовує стандартні наукові методології для аналізу повідомлень, свідчень очевидців та інших джерел щодо так званої "трагедії Бабиного Яру". Автор висуває і досліджує версію, що "трагедію Бабиного Яру" вигадало НКВС/КДБ для сокриття власних злочинів проти українського народу. Автор також ставить і розглядає багато гострих питань відносно цієї події, зокрема щодо походження сумнівного плаката, яким нібито десятки тисяч жидів закликали 29 вересня 1941 р. зібратися з майном на розі невеличких вулиць. Він також не знаходить відповіді на питання чому ніхто ніколи не вимагав проведення в Бабиному Яру криміналістичних досліджень. Книга Герберта Тідеманна «Бабин Яр: Критичні питання та коментарі» разом із працею Удо Валенді «Бабин Яр — ущелина "з 33 771 убитими жидами"?» (Babi Jar — Die Schlucht „mit 33.771 ermordeten Juden“?) на сьогоднішній день є найбільш відомими і ретельними дослідженнями історії Бабиного Яру. На жаль, вітчизняні науковці-історики не прагнуть розібратися в тому що насправді відбулося в урочищі "Бабин Яр" за часів ІІ-ї світової війни та в епоху сталінських репресій.

В июне 1944 года под ударами Красной Армии рухнула самая сильная германская группа армий («Центр»). Среди сотен тысяч погибших солдат Вермахта был и автор этой книги. Никто не знает, в какой день, как и где он был убит. Никто не знает, где он похоронен и похоронен ли вообще. Все, что от него осталось, — этот фронтовой дневник, один из самых страшных документов Второй мировой. Это — потрясающая исповедь человека, заглянувшего в преисподнюю, жестокая правда о беспощадной бойне Восточного фронта.

Исторический роман французского писателя американского происхождения написан от лица протагониста — офицера СС Максимилиана Ауэ, одного из рядовых исполнителей нацистской программы «окончательного решения еврейского вопроса». Действие книги разворачивается на Восточном фронте (Украина, Северный Кавказ, Сталинград), в Польше, Германии, Венгрии и Франции. В 2006 году «Благоволительницы» получили Гонкуровскую премию и Гран-при Французской академии, книга стала европейским бестселлером, переведенным на сегодняшний момент на 20 языков. Критики отмечали «абсолютную историческую точность» романа, назвав его «выдающимся литературным и историческим явлением» (Пьер Нора). Английская «The Times» написала о «Благоволительницах» как о «великом литературном событии, обращаться к которому читатели и исследователи будут в течение многих десятилетий», и поместила роман в число пяти самых значимых художественных произведений о Второй мировой войне.

Эта книга - плод десятилетней работы над историей обороны Брестской крепости: многих поездок и долгих раздумий, поисков документов и людей, встреч и бесед с вами. Она окончательный итог этой работы. О вас, о вашей трагической и славной борьбе еще напишут повести и романы, поэмы и исторические исследования, создадут пьесы и кинофильмы. Пусть это сделают другие. Быть может, собранный мной материал поможет авторам этих будущих произведений. В большом деле стоит быть и одной ступенькой, если эта ступенька ведет вверх. Десять лет назад Брестская крепость лежала в забытых заброшенных развалинах, а вы - ее герои-защитники - не только были безвестными, но, как люди, в большинстве своем прошедшие через гитлеровский плен, встречали обидное недоверие к себе, а порой испытывали и прямые несправедливости. Наша партия и ее XX съезд, покончив с беззакониями и ошибками периода культа личности Сталина, открыли для вас, как и для всей страны, новую полосу жизни. Сейчас Брестская оборона - одна из дорогих сердцу советских людей страниц истории Великой Отечественной войны. Руины старой крепости над Бугом почитаются как боевая реликвия, а вы сами стали любимыми героями своего народа и повсюду окружены уважением и заботой. Многие из вас уже награждены высокими государственными наградами, но и те, кто еще не имеет их, не обижены, ибо одно звание "защитник Брестской крепости" равнозначно слову "герой" и стоит ордена или медали.

Скинхеды или скины – это участники относительно нового неформального стилистического контркультурного молодежного движения, возникшего в Англии, Европе и Америке примерно в 60 – 80 годах. Слово «скинхед» происходит от слияния двух английских слов «skin» – кожа, «head» – голова, слово «skinhead» буквально переводится как «кожаная голова». В России представители движения skinhead предпочитают называть себя бритоголовыми, так как, по их мнению, это название звучит более патриотично. Все участники движения бреют свои головы до блеска, и носят специальную атрибутику военного стиля (белый и зеленый камуфляж). У них существуют свои обычаи и традиции, своя музыкальная культура. По сравнению с другими молодежными неформальными группами российские бритоголовые обладают достаточно сложной и развитой идеологией. В России это движение сразу стало приобретать резко политизированные формы. Большинство скинхедов в России исповедуют крайне расистские взгляды со значительным уклоном в сторону фашизма и национализма. Деятельность скинов обычно направлена на претворение в жизнь их примитивных расистско – нацистских теорий. Тем не менее, в России существует несколько групп скинов, придерживающихся коммунистической, антифашистской идеологии. Наибольшая концентрация бритоголовых наблюдается в крупных городах России, однако небольшие команды скинхедов существуют в каждом средних размеров городе областного значения. Общее количество скинхедов по всей России не установлено, в главном городе России – Москве их примерная численность достигает 5 – 7 тысяч. В Санкт- Петербурге около 2 тысяч. В отличие от остальных молодежных движений, движение скинхедов является в России одним из самых новых и одним из наименее изученных.