Didacticism, romanticism, and classicism are the possible schemata for the knotting of art and philosophy, the third term in this knot being the education of subjects, youth in particular. What characterizes the century that has just come to a close is that, while it underwent the saturation of these three schemata, it failed to introduce a new one. Today, this predicament tends to produce a kind of unknotting of terms, a desperate dis-relation between art and philosophy, together with the pure and simple collapse of what circulated between them: the theme of education. Whence the thesis of which this book is nothing but a series of variations: faced with such a situation of saturation and closure, we must attempt to propose a new schema, a fourth type of knot between philosophy and art. Among these “inaesthetic” variations, the reader will encounter a sustained debate with contemporary philosophical uses of the poem, bold articulations of the specificity and prospects of theater, cinema, and dance, along with subtle and provocative readings of Fernando Pessoa, Stéphane Mallarmé, and Samuel Beckett.

This book is an attempt at a rational reconstruction of the fundamental principles of Indian Musicology and tries to indicate how the basic aesthetic appeal of the Ragas could be best interpreted. Challenging the idea that Indian music is a closed orthodox set of so-called rigid rules and principles, it treats Indian music as rooted in man’s spiritual vision. Music unfolds this vision spontaneously through proportionate note-sequences and it is the unending pilgrimage of man, which opens richer and greater horizons where man can find his home to be a hernmitage of abiding peace and blissful joy. Throughout the book there runs a single thread, namely, the transcendental dimension of the spiritual vision in aesthetic enjoyment, as reflected in the musical creativity of India, from the ancient period. The criticism of the so-called gharana system together with a criticism of the traditional tala system and other allied issues regarding the concepts of raga and rasa will be helpful to the scholars and researches in this field. The distinctive feature of this book is the treatment of the revolutionary experiments of Rabindranath Tagore on Indian music and its musicology. This section will stimulate specialists and general readers alike. This book is a must for western readers.

Т. 1. - 2009. - 576 с.

Український переклад французького Словника неперекладностей, ідея якого в тому, що для збереження важливих нюансів деяких філософських термінів при перекладі потрібні додадткові пояснення.

"Теорія естетики" видатного німецького філософа. соціолога та музикознавця Теодора Адорно (1903-1969) не менш суперечлива й певною мірою парадоксальна. ніж світ, у якому ми живемо. Автор поєднує найвищий ідеалізм із суто догматичним матеріалізмом та детермінізмом. Попри неактуальну нині полемічну спрямованість і свій характер "речі в собі". твір буде цікавий усім, хто прагне збагнути незбагненне, наблизитись до розуміння тієї великої загадки, яку називають мистецтвом.

Выдающийся немецкий философ Теодор В. Адорно (Визенгрунд-Адорно) (1903— 1969) — один из главных представителей Франкфуртской школы, автор многих работ по проблемам культуры, искусства, литературы, теории познания, философии морали, социологии, музыкальной критики. «Эстетическая теория» — последняя большая работа Адорно, один из наиболее значительных трудов в современной западной философии искусства. Адорно рассматривал его как итог всей своей творческой жизни. На русском языке книга издастся впервые и адресуется читателям, интересующимся проблемами современной эстетики, спецификой искусства и его историческими судьбами.

Предлагаемый трактат — основное философское произведение крупнейшего представителя сенсуалистско-материалистической тенденции английской эстетике XVIΙΙ века Эдмунда Бёрка. В свое время необычайно популярное оно оказало большое воздействие на немецкую эстетику в лице таких ее выдающихся представителей, как Лессинг, Гердер, Кант. К этому произведению прилагаются материалы из "Записной книжки" молодого Берка. Это одновременно и остроумные зарисовки нравов тогдашнего английского высшего света и философские обобщения, которые позволяют проследить процесс становления эстетических позиции Бёрка. Исходным пунктом эстетической системы Бёрка было противопоставление возвышенного и прекрасного. Согласно Бёрку, эстетический вкус имеет много общего с ощущениями, получаемыми органами чувств из внешнего мира (или «внешними чувствами», по терминологии Бёрка). В особенности же велико сходство между эстетическим вкусом и обычными вкусовыми ощущениями, поэтому не случайно для обозначения этих двух способностей используется одно и то же слово «вкус» («taste»). «Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного» («А Philosophical Enquiry into the Origin of our Ideas of the Sublime and Beautiful») увидело свет в 1757 г. и приобрело очень скоро широкую известность. В начале 1759 г. книга Бёрка вышла вторым изданием. В качестве введения в нее был включен новый раздел, посвященный проблеме эстетического вкуса («On Taste»). Затем на протяжении тридцати лет книга переиздавалась десять раз, примерно каждые три года, так что ее смело можно назвать одним из бестселлеров второй половины XVIII века.

Книга посвящена феномену цвета в искусстве и других областях культуры и практической деятельности - от первобытной магии до современной моды. Автор обращается к природным и историческим истокам многоцветия культуры, выявляет богатство заключенных в нем символических значений и эстетических ценностей. На протяжении тысячелетий белый и черный, желтый и зеленый, красный и пурпур пополняли, более того - формировали язык искусства. Но главным в палитре, убежден Ян Балека, был и остается синий цвет - успокаивающий и вместе с тем устрашающий, приветливый и грозный, величественный и скорбный, небесный и дьявольский, духовный и низменный. Эта уникальная многозначность синего, сопутствующего человеку от рождения до смерти, прослеживается в произведениях художников разных эпох и национальностей - архитекторов, скульпторов, живописцев, поэтов, писателей, драматургов, композиторов. Книга адресована искусствоведам и культурологам, аспирантам и студентам, изучающим эстетику, а также широкому кругу читателей, интересующихся историей художественной культуры.

Вперше до рук українського читача потрапляє переклад книги видатного філософа ХХ століття Анрі Бергсона (1859-1941), лауреата Нобелівської премії з літератури (1927). "Сміх" є накращим проводирем до філософського світу Бергсона. Що викликає сміх? Підміна живого - механічним, людини - лялькою, суспільства - маріонетками, влади - політичними гримасами. Теорія сміху Бергсона поглиблює його вчення про час, тривалість та пам'ять. Для всіх, кого цікавить філософія, естетика, соціальна психологія. Для тих, кого приваблює оригінальна інтерпретація комічного в житті, а також у творах Сервантеса, Рабле, Мольєра, Расіна, Доде, Бомарше, Джерома К. Джерома та Гоголя.

Книга «Смех» (1900) — единственный собственно эстетический труд крупнейшего французского философа А. Бергсона. Обращаясь к обширной области смешного в жизни и комического в искусстве, он вместе с тем дает глубокий анализ главнейших философских проблем: сущность человека, взаимосвязь индивидуального и социального, единичного и типического; природа художественного творчества и специфика эстетического восприятия. Ключ к разгадке проблемы комического он видел в разработанном им учении об эстетическом. Для специалистов-философов, эстетиков, искусствоведов, а также читателей, интересующихся вопросами теории искусства и истории эстетики.

«Кавказьке крейдяне коло» розказує про глибоку порочність і нелюдяність капіталістичного суспільного устрою і про необхідність замінити його таким, що сприяв би розвиткові, розквітові людяного в людині. Тут — про принципи, про гуманізм і справедливість такого устрою, ім’я якому соціалізм. Сюжет «Матінки Кураж» — це, власне кажучи, Тридцятилітня війна, окремі її епізоди, здебільшого розділені відстанню у кілька років. Однак та чи інша історична подія — лише у натяк чи, в кращому разі, ідеологічний контекст, серед якого виявляють себе статисти цього «всесвітнього спектаклю»: Кураж та її найближче оточення. Таким чином, фабульні ходи в творах Брехта — це не копіювання дійсності й навіть не її опосередковане відображення, а скорше її моделювання. Це немовби приклади, аргументи у великій і важливій ідеологічній суперечці. «Копійчаний роман» загалом можна розглядати як своєрідний розгорнутий коментар до «Копійчаної опери». Безперечно, знайомство з романом значно полегшує режисерам роботу над постановкою п’єси. Але для читача «Копійчаний роман» — не коментар до п’єси, а самостійний художній твір. У чомусь він навіть цінніший за п’єсу — ну хоча б у тому, що повністю завершений і не потребує постановки чи будь-якого іншого «втілення». Але він і не заперечення «епічного театру». Це застосування загальної брехтівської естетики до літератури.

Выбрать из 153 интервью самые интересные, самые содержательные, избежав повторений, оказалось весьма непросто. Повторы смущали и самого Бродского, но он их воспринимал как неизбежность жанра интервью. Однако нам представляется, что для читателя повторы представляют немалую ценность, ибо подчеркивают круг идей, которые не оставляли Бродского в покое в течение всей его жизни. Кроме того, чтобы исключить повторы, пришлось бы подвергнуть некоторые интервью своего рода цензуре, что в высшей степени неэтично: все собеседники Бродского вправе рассчитывать, что при перепечатке их интервью не будут изменены. Поэтому мы старались оставить все, как в оригинале, включая названия интервью, под которыми они были первоначально опубликованы. Но до крайностей этот принцип не доведен: некоторые названия изменены, а сами тексты отредактированы издателем с учетом норм орфографии и пунктуации, принятых в РФ. Исправлен также ряд стилистических и фактических ошибок, вкравшихся в прежние публикации. Впрочем, к чрезмерной унификации текстов мы тоже не стремились и старались сохранить в книге все индивидуальные особенности — и Бродского, и его собеседников, и переводчиков. В этот сборник не включено ни одно из интервью Соломона Волкова, поскольку все они изданы отдельной книгой по- русски и в Америке, и в России. С другой стороны, многие интервью печатаются в этой книге впервые, причем не только впервые по-русски, но и вообще впервые в мире. Полную информацию о публикации каждого интервью читатель найдет в приложенной библиографии. Все интервью расположены в хронологическом порядке встреч с поэтом. Выражаем благодарность всем журналам, газетам и авторам интервью, давшим согласие на включение их бесед с Бродским в наш сборник, рассчитываем на снисхождение к невольным ошибкам и просим присылать свои замечания, которые будут с благодарностью учтены в последующих изданиях этой книги.

Паскаль Брюкнер, лауреат премий Медичи и Ренодо, известен русскому читателю как романист ("Божественное дитя", "Похитители красоты", "Горькая луна"). Но Брюкнер и один из самых ярких мыслителей современной Франции. Он продолжает традицию французской классической эссеистики, от Монтеня до Чорана, которую так любят и ценят в России. Каждое его эссе затрагивает проблемы, характеризующие современную цивилизацию. Тема издаваемой книги - развитие и извращение свойственного европейской культуре с XVIII века стремления к счастью. Брюкнер прослеживает, как христианская система ценностей сменилась в век Просвещения светски-гедонистической, как по мере приближения к концу XX века укрепляется культ счастья, здоровья и успешности, тиранически управляющий современным миром.

У книзі висвітлюються теоретико-методолоіічні засади вивчення політико-естетичних феноменів, взаємозв'язок політичного буття та свідомості, вплив міфічного й історичного світоглядів на сприйняті політики, можливість застосування естетичних категорій у процесі аналізу естетичних проявів політики й історичне втілення останніх. Показано, що естетичне сприйняття передусім позначається на становленні владної свідомості. Політико-естетичні феномени сприймаються суб'єктом завдяки механізму принадження, що постас як процес некритичного засвоєння естетичних образів як належних цінностей — мисленнених і повелінкових взірців. В історії політико-естетична феноменологія постає у вигляді міфів, телеологічних уявлень, тоталітарних і демократичних ритуалів.

Слово «денди» до сих пор сохраняет неизъяснимый оттенок таинственного шарма, а сами денди видятся нам эксцентричными эстетами, творцами гениальных причуд. Но кого можно назвать современным денди? Как возник канон мужской элегантности? Зачем денди выводили на прогулку черепашек? Об этих серьезных, а порой и забавных вещах вы узнаете, прочитав книгу Ольги Вайнштейн «Денди». Среди главных героев книги - знаменитый британский денди Джордж Браммелл, французские щеголи граф д'Орсе, Барбе д'Оревильи и Шарль Бодлер, декаденты Оскар Уайльд и граф Робер де Монтескью. Европейский дендизм впервые предстает как отчетливая культурная традиция, подразумевающая не только модный костюм, но и повседневный стиль жизни, изысканную манеру поведения, специальные техники тела и тайную харизму. В книге подробно рассказывается об английских клубах и джентльменских розыгрышах, о городском фланировании и «оптических дуэлях», о светских приемах и виртуальном аристократизме. Особый раздел посвящен истории российского дендизма и отечественным стилягам.

В.Вейдле (1895-1979) - известный писатель и историк культуры первой русской эмиграции. Его высоко ценили не только И.Бунин, Б.Зайцев, В.Ходасевич, но и западные поэты и мыслители - П.Клодель, Э.Ауэрбах и др. Эрудит, блестяще владевший четырьмя языками, он отличался оригинальностью, остротой и резкостью своих суждений об искусстве, литературе, обществе. В настоящем сборнике отечественный читатель познакомится с наиболее значительными сочинениями В.Вейдле: «Умирание искусства» (1937), «Рим: Из бесед о городах Италии», статьями разных лет о русской и западной культуре XIX - XX вв. Для тех, кто интересуется вопросами эстетики, философии и культуры.

Библия панка: культовая книга о культовой группе, во многом определившей музыкальный профиль последней четверти века. Эта книга и сочинялась, и переводилась быстро, на одном дыхании, без оглядки — как, собственно, и должно быть с книгой, посвященной феномену столь же краткому, сколь и значимому для новейшей истории человечества: подлинной биографии группы, которая открыла собой эпоху панк-рока, «Sex Pistols». Впервые эта книга увидела свет, когда группа еще не завершила своего яркого и драматического жизненного пути, уложившегося в отрезок из двадцати шести месяцев. Она оказалась первой сколько-нибудь серьезной попыткой осмыслить явление панка, первой заметной литературной работой и для ее авторов, и для переводчика (который, замечу мимоходом, только в процессе перевода и освоил английский язык — за то, что им разговаривал Роттен, — а потому не будем излишне придирчивы к отдельным филологическим огрехам), но что даже более важно, она стала первым образцом журналистики нового поколения, в котором густо замешаны элементы, приемы и техники разных школ, эпох и культур — от психоделической прозы Берроуза до новой документалистики Тома Вулфа. С тех пор и о музыке вообще, и о панк-роке в частности (уж не говоря о самих «Sex Pistols») написаны десятки тысяч страниц. Но эта книга — зоркий и эмоциональный (однако совсем не беспристрастный) взгляд очевидца, которому не только повезло оказаться в нужное время в нужном месте, но и удалось передать атмосферу увиденного так, что при этом призма его субъективизма не искажает картину а лишь приближает ее к нам. Такое удается далеко не всем.

В книге Жоржа Вигарелло, профессора Университета Париж V, автора многих работ о репрезентации и культурной истории тела, прослеживается изменение концепции телесной красоты в Европе - от Ренессанса до наших дней. Какое тело считалось красивым, а какое безобразным? Какие средства по уходу за телом ценились в разные эпохи? Как повлияли на представление о красоте поп-культура и пропаганда здорового образа жизни? Насколько прочен идеал, в погоне за которым иногда ломаются судьбы? На материале изобразительного искусства, литературы, медицинских и эстетических трактатов, прессы, кинематографа и рекламы Жорж Вигарелло выстраивает увлекательный экскурс, позволяющий ответить на эти вопросы.