Эта взаимосвязь коммунизма и индивидуализма, осужденная самыми рьяными приверженцами контрреволюционной мысли (де Местр и т.д.), а также и Марксом, заставляет нас поставить под вопрос само понятие взаимосвязи. Но если взаимоотношения между людьми перестают быть отношениями Того же к Тому же и предполагают образ другого как нечто неустранимое и в равенстве своем диссиметричное по отношению к тем, кто его рассматривает, то тем самым навязывается совсем иной вид взаимоотношений, влекущий за собой иную форму общества, которое вряд ли можно назвать "общностью". Если же мы решим именовать его так, встанет вопрос, чем обусловлено мышление той или иной общности и, вне зависимости от того, существует оно или нет, не свидетельствует ли оно об отсутствии общности? Именно это случилось с Жоржем Батаем, который добрый десяток лет стремился -- в мыслях и в реальности -- к осуществлению требований общности, и в конце концов оказался, пусть не совсем в одиночку, лицом к лицу с отсутствующей общностью, всегда готовой превратиться в отсутствие общности. "Полный разлад (забвение всяких границ) есть закон отсутствия общности". Или: "Никому не позволительно принадлежать к моему отсутствию общности" (цитаты заимствованы из журнала "Против всякого ожидания"). Обратим внимание хотя бы на местоимение "мое": каким образом отсутствие общности может считаться "моим" в том же смысле, в каком можно говорить о "моей" смерти, которая лишь разрушает всякую мою принадлежность к чему бы то ни было и в то же время возможность любого моего присвоения?

  Текст у форматі PDF 3.99 Мб

У центрі роману - образ революціонера, що долає індивідуалізм та самотність і знаходить сенс життя у боротьбі за народне щастя.

This is a comprehensive study of the varying conceptions of the human subject in the Western intellectual tradition. Although informed by an anthropological perspective, the author draws on material from all the major intellectual disciplines that have contributed to this tradition and offers biographical and theoretical vignettes of all the major Western scholars. By scrutinizing the classical texts of the Western tradition, he succeeds in delineating the differing conceptions of the human individual which emerge from these writings, and gives a guide to the most important ideas in Western cultural traditions.

Throughout the 20th century, psychology generally and social psychology in particular has been dominated by individualism. It has focused on the subject as ultimately biological to the neglect of the subject as a social being. In the late 1960’s, this emphasis led to the eruption of a "crisis" in social psychology, a crisis which has yet to be resolved. The most significant response to this crisis has been the development of social constructionism. This approach emphasizes the historicity, context-dependence, and socio-linguistically constituted character of all matters bearing on human activity. Many versions extend this emphasis to the conceptual and methodological practices of psychologists and to the epistemological assumptions which ground these practices, to the "meta-issues" of the discipline. It is these versions of social constructionism which this book addresses, that is, social constructionism as an epistemology (as an alternative to positivism and realism) as well as a theory of the social character of human activity.

Кар Тит "О природе вещей" Более двух тысяч лет люди читают поэму «О природе вещей», созданную человеком, сумевшим так много увидеть и понять в этом мире, так полно и вдохновенно высказать все самые трудные вопросы и самые бескомпромиссные ответы в извечном диалоге между индивидуальной человеческой личностью и всеобъемлющим мирозданием природы, но не сумевшим или не пожелавшим оставить в историческом предании память о себе самом, о своем происхождении и внешнем облике, об обстоятельствах своей жизни, о своих привязанностях, поступках, жизненно важных решениях. «Проживи незаметно!» — говорил восторженно прославленный в этой поэме греческий философ Эпикур. Если считать, что римский поэт всерьез последовал завету своего учителя, то остается только сожалеть о том, насколько он в этом преуспел. Даже имя поэта известно нам не вполне достоверно.