Мир вокруг полон чудес! Мы не устаем вновь и вновь удивляться и восхищаться, поражаясь величию некоторых вещей и явлений или сомневаясь в их существовании. Чудеса бывают! И многие из них — творение рук человеческих. Исследователи, ученые, инженеры во все времена являли миру невероятные открытия, идеи, изобретения, осуществляли безумные проекты, делая невозможное возможным. Детектор лжн н самолет-невн-димка, римские акведуки и инфразвук, атомная бомба, луноход, небоскребы — когда-то все это было лишь выдумкой писателей-фантастов, А сегодня эти «чудеса» стали реальностью. Оии рядом с нами — и они созданы человеком!

A central problem for cognitive science is how representations should be modeled. This book proposes a geometrical mode of representation based on what I call conceptual spaces. It presents a metatheory on the same level as the symbolic and connectionist modes of representation that, so far, have been dominant within cognitive science. I cast my net widely, trying to show that geometrical representations are viable for many areas within cognitive science. In particular, I suggest new ways of modeling concept formation, semantics, nonmonotonic inferences, and inductive reasoning

This book began as a series of essays on the way knowledge is constructed by different groups of people: masons, Polynesian navigators, malariologists, turbulence engineers and cartographers. Now the book is finished it seems to be a reflection on modernity and the problems we have in understanding it. This slightly odd effect of an unplanned outcome may be the common authorial sensation of the book having a voice of its own. But I suspect it illustrates the illusory nature of one of the core tenets of modernity—that the technoscientific knowledge, upon which the concept of modernity is based, epitomises planning, rationality and order. This book is in large part a reexamination of the supposed planned and rational character of technoscientific knowledge. Rather than being governed by logic and method, modernity’s drive for order conceals its messy, contingent, unplanned and arational character. If we wish to rethink the way we produce knowledge and the forms of knowledge we value, we need to recognise, even celebrate, its unplanned and messy nature. The book assumes that there is not just one universal form of knowledge (Western science), but a variety of knowledges. Moreover, a cross-cultural, comparative form of analysis is required to understand our own knowledge traditions. For this reason I consider examples from a variety of periods and cultures in order to explore the ways in which we are constituted as knowng subjects through the very processes of knowing that we construct. At the same time I think it is incumbent on me to examine the nature of the sociological stance that provides for such an analysis. In that reflexive sense my position could be characterised as postmodern, but I aim to break with the limitations of both the postmodern and the modern and argue for the transmodern—a way station at which some kind of synthesis of the two can be achieved, without the excesses of either.

Recent and ongoing developments in science and technology--such as the prevention and treatment of disease through genetics and the development of increasingly sophisticated computer systems with wide-ranging applications--hold out the promise of vastly improving the quality of human life, but they can also raise serious ethical, legal, and public policy questions. The thirteen essays in this volume address these questions and related issues from a variety of perspectives.

Вы бы не хотели, скажем, изобрести что-то или открыть новый физический закон, а то и сочинить поэму или написать концерт для фортепьяно с оркестром? Не плохо бы, верно? Только как это сделать? Словом, сколько умов, столько способов заставить мозг работать творчески. А нет ли каких-то строго научных правил? Одинаковы ли они для математиков, биологов, инженеров, поэтов, художников? Да и существуют ли такие приемы, или каждый должен полагаться на свои природные способности и капризы вдохновения? Это тем более важно знать, что теперь появились «электронные ньютоны» - машины, специальность которых делать открытия. Но их еще нужно учить. Решающее слово здесь принадлежать биологам: именно они должны давать рецепты инженерам. А биологи и сами знают о том, как мы думаем, далеко не все. Им предстоит еще активнее исследовать лабораторию нашего мышления. О том, как ведутся исследования, как постепенно «умнеют» машины, как они учатся и как их учат, - словом, о новой науке эвристике рассказывает эта книга.

Современные старшеклассники, владея достаточной суммой званий по естественным и точным наукам, не всегда в состоянии философски осмыслить мир, в котором они живут, на чем часто спекулируют религия и церковь. В книге затронуты многие интересные вопросы научного атеизма, их связь с развитием науки и техники, освещен ряд философских проблем физики, астрономии, математики в других наук.

Это книга о разведчиках, имена которых отсутствуют в известных «шпионских» хрониках. О следопытах незнаемого, которые повседневно, чаще всего буднично, незаметно, без претензий на «бронзы многопудье» ведут свой многотрудный поиск, совершая нередко настоящие подвиги во имя истины, во имя человека, во имя мира на всей планете. Да, подвиги, ибо их деятельность требует не только ума, не только трудолюбия, но и мужества. Еще Маркс говорил, что у входа в храм науки, как и в преддверии ада, должно быть выставлено требование: «Здесь нужно, чтоб душа была тверда, здесь страх не должен подавать совета». И еще говорил Маркс: «В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам». Неторными, тернистыми тропами шла советская наука к ее нынешним высотам. Какое наследство оставила ей царская Россия? Малограмотное население. Острая нужда в специалистах, учебных заведениях, научных учреждениях А тут еще разруха, голод, саботаж «старой интеллигенции»... Потом была война, унесшая миллионы жизней, истощившая экономику, отвлекшая науку от ее мирных дел... И все же, несмотря на все невзгоды и суровые испытания, наш народ за короткий период — всего за полвека! — достиг сияющих вершин в науке и технике и заставил весь мир говорить о «русском чуде». Здесь упомянуты не все, увы, далеко не все, кого хотелось бы, кого нужно назвать, —- история еще воздаст им должное.

Наука рождается в дискуссиях. Сначала на основе наблюдений возникает гипотеза, дополнительные факты превращают ее в теорию, которая становится общепринятой истиной лишь после многолетнего обсуждения. Американский популяризатор Хеллман посвятил свою книгу истории десяти самых необычных научных диспутов, определивших современную естественнонаучную картину мира. Папа Урбан VIII ― Галилей, Ньютон ― Лейбниц, Дарвин ― епископ Уилберфорс, Джохансон ― Лики, Фриман ― Мид. Многие ли из этих фамилий вам известны? А ведь благодаря этим людям наука познала самые сокровенные тайны устройства Вселенной и человека, отказавшись от религиозного догматизма. Автор подробно рассказывает о предыстории и сути диспутов, честно показывая при этом, что в их основе лежит не только интеллектуальное противостояние, но и примитивная неуступчивость, тщеславие, зависть, политика и почти непреодолимое желание отдельных господ всегда быть правым, даже если сухие факты вступают в противоречие с этой правотой.

Книга включает в себя оригинальные расчеты, удачные сопоставления с целью побудить к научному творчеству, иллюстрируемые пестрым рядом головоломок, замысловатых вопросов, занимательных историй, забавных задач, парадоксов и неожиданных параллелей.

Сборник эссе, речь в которых идет сразу о нескольких областях науки - биологии, химии, физики, астрономии. Автор - писатель-фантаст, биохимик, великолепно эрудированный, прекрасно владеющий языком, чуть скептично - насмешливо, но вместе с тем тактично ведет непринужденный разговор со свободным выбором тем.

В предлагаемой читателю аналитической книге С.Г. Бернатосяна содержится уникальный научный материал, заставляющий нас посмотреть на историю науки и ее созидателей другими глазами, задуматься над нравственными аспектами их творчества. Представленная серия портретных разоблачений многих ученых знаменитостей прошлого и современности не просто читается как занимательный детектив – она наглядно показывает, сколь велик ущерб, наносимый человечеству мошенниками всех рангов и званий.

К каким результатам может привести использование достижений в сфере высоких технологий по отношению к нашей частной жизни в самом ближайшем будущем? Как мы можем защитить свою частную жизнь и независимость в условиях неконтролируемого использования новейших достижений в этой сфере? Эта проблема тем более актуальна, что даже США, самая свободная демократия мира, рискует на наших глазах превратиться в государство всеобщего учета и тотального контроля.

В настоящей книге собраны сведения о наиболее знаменитых и таинственных сенсациях, гипотезах, традициях и поверьях, которые известны человечеству. Обширный материал, представленный в этом издании, способен заинтересовать самого искушенного любителя загадок природы и истории.

В книге исследуется ряд важных, но до сих пор еще во многом остающихся проблематичными аспектов научного творчества: рациональное истолкование приемов мышления в некоторых восточных религиозно-философских системах, психологические механизмы современного научного мышления, возможность применения понятий и моделей синергетики к объяснению бессознательных процессов мышления, научное открытие как результат взаимодействия творческого мышления, его психологических механизмов и личностных особенностей ученого, исследование как процесс решения методологических проблем, интеллектуальные революции, их предпосылка и динамика. Эти проблемы рассматриваются с точки зрения во многом новых для данной области исследований подходов – эволюционно-эпистемологического, герменевтического, синергетического, содержательно-логического и социально- психологического.

Во второй половине XX в. подвергаются переосмыслению самые основания естествознания нового времени, такие как объективность научного знания, его воспроизводимость в ходе научного эксперимента, истинность как соответствие предмету исследования, заново продумываются такие базовые понятия как причинность, элементарность и т. д. Если наука меняется столь радикальным образом, то неизбежно встаёт вопрос о её новых отношениях с другими сферами духовной деятельности (философией, религией, культурой в целом), а также с социумом, экономикой. Другими словами можно сказать, что с новой остротой встаёт проблема её границ. Решение этого вопроса в разные исторические эпохи, в том числе и в XX в., прослеживается авторами настоящей книги.

«Я бы хотел поговорить о человеке и последствиях научных открытий, а не о технических свершениях. Поделиться с вами своими еретическими мыслями. Они о науке и обществе. Они не требуют какой-то особой подготовки и будут понятны всем людям, которые интересуются наукой. Знаний вычислительных методов не потребуется». (Фримен Дайсон