Вопрос о религиозно-философских воззрениях древних славян чрезвычайно сложен и прежде всего из-за скудости дошедших до нас сведений. Ведь со времени крещения Руси все древние святилища, боголесья, ведические книги, славянская философия и её носители - волхвы - тотально уничтожались. От древних знаний остались лишь отголоски, зачастую вырождающиеся в суеверия. Вторая сложность состоит в удивительной ёмкости понятий и образов, существовавших у древних славян. Поскольку наши предки были неразрывно связаны с природой, являлись её частью и познавали естественные законы изнутри, через себя, то и мировосприятие их было живым, динамичным и многомерным, как сама Природа, Наиболее верным термином, отражающим суть мировоззрения наших пращуров, является Славянский ведизм. Пантеон славянских богов оказался не только перечнем божеств, по и славянским земледельческим календарём! Это в очередной раз доказывает, что в мировоззрении наших предков гармонично сочетало тогдашнюю науку, культуру, философию, религию, людей, богов и весь мир, перетекающий из одного состояния в другое. Аналогичных систем мировоззрения в древнем периоде больше нет Ближе всех к данной концепции стоит ранний буддизм, который, очевидно, является отголоском ведизма славяно-ариев, привнесённого ими в Индию. Мы должны извлечь живую сущность данного учения и, не впадая в догматизм и формализм каких-то внешних культовых действ и обрядов, влить в него силу своего разума, чистоты и любви к окружающему миру и нести пылающий факел Прави - этот бесценный дар, переданный предками - грядущим поколениям во имя сохранения своей, а значит и планетарной Души, Богам нашим и Пращурам -слава!

Т.1. - 1987. - 637 с.

В книгу известного русского философа А. М. Пятигорского вошли его работы разных лет. В основном автор сосредоточен на том, как исторически изменяющееся мышление проявлялось в философских, мифологических и литературных текстах. Яркий стиль изложения, обилие примеров, точность и глубина анализа при отсутствии какого бы то ни было догматизма и абсолютности суждений делают книгу интересной не только для специалистов-гуманитариев, но и для широкого круга читателей.

Работа А. Любищева - «Наука и религия» направлена на опровержение распространенного мнения об антагонизме науки и религии. Автор убедительно доказывает, что отрицательное влияние исходит не от религии, а от догматизма, причём атеистический догматизм вреднее, чем религиозный, так как стремится охватить всё знание. К догматизму ведут всяческого рода суеверия, которым не чужда и наука. Для широкого круга читателей, стремящихся к целостному знанию.

В своих «Разговорах запросто» Эразм Роттердамский (1469—1536) высмеял пошлость, формализм, догматизм и отсутствие всякого разумного начала — «глупость» во всех областях жизни (политической, культурной, церковной). Наиболее резким насмешкам подверглись богословы и представители схоластики.

Главная задача книги ведущего в послевоенной Франции социолога Жоржа Гурвича — борьба с догматизмом в социальном научном знании, показать, что «только соединение диалектики и эмпиризма может освободить социологию от догм и придать ей научный характер». В первой части сделан исторический обзор основных типов диалектики (Платона, Плотина, Псевдо-Дионисий, Кант, Фихте, Гегель, Прудон, Маркс, Сартр). Во второй части посредством эмпирико-реалистической диалектики намечается соединение общей социологии и эмпирического исследования. Книга написана на основе публичных лекций, прочитанных в Сорбонне в 1960/1961 году и издана: Georges Gurvitch. Dialectique et sociologie, Flammarion, 1962.

Наука рождается в дискуссиях. Сначала на основе наблюдений возникает гипотеза, дополнительные факты превращают ее в теорию, которая становится общепринятой истиной лишь после многолетнего обсуждения. Американский популяризатор Хеллман посвятил свою книгу истории десяти самых необычных научных диспутов, определивших современную естественнонаучную картину мира. Папа Урбан VIII ― Галилей, Ньютон ― Лейбниц, Дарвин ― епископ Уилберфорс, Джохансон ― Лики, Фриман ― Мид. Многие ли из этих фамилий вам известны? А ведь благодаря этим людям наука познала самые сокровенные тайны устройства Вселенной и человека, отказавшись от религиозного догматизма. Автор подробно рассказывает о предыстории и сути диспутов, честно показывая при этом, что в их основе лежит не только интеллектуальное противостояние, но и примитивная неуступчивость, тщеславие, зависть, политика и почти непреодолимое желание отдельных господ всегда быть правым, даже если сухие факты вступают в противоречие с этой правотой.

Т. 1. - 2005. - 365 с.

Настоящий сборник переводов великого немецкого философа Ф. В. Й. Шеллинга (1775-1854) представляет собой произведения, относящиеся к первому периоду его философского развития (1794-1797 гг.). В этих работах, написанных еще никому неизвестным учителем, по годам юношей, Шеллинг выступает как последователь философии И. Г. Фихте (1762-1814), как конгениальный истолкователь его «Наукоучения» (1794).

Монография посвящена исследованию мировоззренческих оснований естественнонаучного познания, их генезиса в соответствии с историческим процессом общественного развития. Центральной является мысль о том, что мировоззрение естествоиспытателей в познавательной деятельности становится истинным с обретением качества, выраженного И. Кантом в понятии «трансцендентальный субъект». Надэмпиричность мышления такого субъекта, его сигнификативный характер приводят к общественному способу его функционирования, к формированию научного сообщества и, как следствие, к нормативному контролю познания действительности. Предназначена для философов, естествоиспытателей, всех научных работников и студентов, интересующихся общими проблемами логики и методологии научного исследования.

Ключевая работа одного из наиболее известных современных философов Славоя Жижека является своего рода квинтэссенцией его исследований и теоретических построений последнего времени. Предметом «фирменного» интеллектуально-провокативного и захватывающего анализа становится широкий спектр разнообразных тем: от перспектив диалектического материализма до тупиков когнитивной философии, от парадоксальных догм христианской этики до неолиберального этического догматизма, от психоаналитического и идеологического подтекста классической оперы и романа до идеологического подтекста самого психоанализа.

Скорость развития науки в наше время поражает. Буквально в продолжении одной-двух человеческих жизней произошли гигантские изменения в физике, астрономии, биологии, да и во многих других областях. Читатели могут проследить сказанное даже на примере своей семьи. Так, мой отец, родившийся в 1863 году, был младшим современником Максвелла (1831–1879). Мне самому было уже 16 лет, когда в 1932 году открыли нейтрон и позитрон. А ведь до этого были известны только электрон, протон и фотон. Как-то нелегко — осознать, что электрон, рентгеновские лучи и радиоактивность открыты лишь около ста лет назад, а квантовая теория зародилась только в 1900 году. Вместе с тем сто лет — это так мало не только по сравнению с примерно 3 миллиардами лет с тех пор, как на Земле зародилась жизнь, но и с возрастом современного вида людей (Homo sapiens), составляющим порядка 50–100 тысяч лет! Полезно вспомнить и то, что первые великие физики Аристотель (384–322 гг. до н. э.) и Архимед (ок. 287–212 гг. до н. э.) отделены от нас более чем двумя тысячелетиями. Но в дальнейшем наука прогрессировала сравнительно медленно, и не последнюю роль здесь играл религиозный догматизм. Лишь со времен Галилея (1564–1642) и Кеплера (1571–1630) физика стала развиваться все ускоряющимися темпами. Но, кстати сказать, даже Кеплер считал, что существует сфера неподвижных звезд, которая «состоит из льда или кристалла». Общеизвестна борьба Галилея за утверждение гелиоцентрических представлений, за что он в 1633 году был осужден инквизицией. Какой путь пройден с тех пор всего за 300–400 лет! Его итог — известная нам современная наука.

Religious intolerance, so terrible and deadly in its recent manifestations, is nothing new. In fact, until after the eighteenth century, Christianity was perhaps the most intolerant of all the great world religions. How Christian Europe and the West went from this extreme to their present universal belief in religious toleration is the momentous story fully told for the first time in this timely and important book by a leading historian of early modern Europe. Perez Zagorin takes readers to a time when both the Catholic Church and the main new Protestant denominations embraced a policy of endorsing religious persecution, coercing unity, and, with the state's help, mercilessly crushing dissent and heresy. This position had its roots in certain intellectual and religious traditions, which Zagorin traces before showing how out of the same traditions came the beginnings of pluralism in the West. Here we see how sixteenth- and seventeenth-century thinkers--writing from religious, theological, and philosophical perspectives--contributed far more than did political expediency or the growth of religious skepticism to advance the cause of toleration. Reading these thinkers--from Erasmus and Sir Thomas More to John Milton and John Locke, among others--Zagorin brings to light a common, if unexpected, thread: concern for the spiritual welfare of religion itself weighed more in the defense of toleration than did any secular or pragmatic arguments. His book--which ranges from England through the Netherlands, the post-1685 Huguenot Diaspora, and the American Colonies--also exposes a close connection between toleration and religious freedom. A far-reaching and incisive discussion of the major writers, thinkers, and controversies responsible for the emergence of religious tolerance in Western society--from the Enlightenment through the United Nations' Universal Declaration of Human Rights--this original and richly nuanced work constitutes an essential chapter in the intellectual history of the modern world.